«Как будто к чужому человеку на могилу хожу». Истории вдов военных, которые похоронили мужей, но не верят в их смерть

  Многие вдовы участников войны с Украиной, как выяснила «Вёрстка», отрицают смерть мужей. Они продолжают верить, что супруг жив, даже после официальных похорон. Сомнения женщин трудно назвать беспочвенными. Система опознания и захоронения российских военных вызывает вопросы. «Вёрстка» поговорила со вдовами, которые спустя месяцы и годы после похорон верят и доказывают: их мужья живы.  

36-летняя Анастасия успела побыть женой всего два месяца. 28 сентября 2022 года эта голубоглазая брюнетка родом из одного из северных регионов стояла счастливая в ЗАГСе. На следующий день она проводила мужа на войну. 6 декабря его похоронила.

И вот уже два с половиной года Анатсасия — мать-одиночка и вдова, которая не верит в смерть мужа.

Три недели после похорон она не понимала, что чувствует. В ночь на день рождения Анастасии приснился сон, который всё для неё изменил.

«Похороны. Много людей стоит кругом, как и на самом деле было. И я замечаю, как он поднимается из гроба. Оглядывается и ничего не понимает. А я толкаю в бок какого-то человека, рядом стоящего, и говорю: „Смотри, что происходит“».

Утром Анастасия решила, что получила знак от мужа: он ещё жив, а похоронила она чужого мужчину.

История Анастасии: мобилизация, запаянный цинковый гроб, сны

Анастасия познакомилась с Александром, мастером по лазерной сварке, в 2014 году. Восемь лет, по словам женщины, они были друзьями, но в январе 2022-го у них начался роман. Развивался он быстро.

37-летний Александр жил в маленькой однокомнатной квартире в старом деревянном доме — в ней даже не было душа. Но Анастасию это не расстраивало. Она проводила там выходные, а потом всё чаще стала приезжать и в будни, ждала Александра с работы. Иногда он возвращался домой с букетом цветов, «просто так, без повода», вспоминает Анастасия.

В квартире с ними жила собака Александра. В летние дни они брали её с собой и шли гулять вдоль озера. Вечером возвращались домой, Анастасия готовила ужин, вместе смотрели фильм. Отношения казались женщине идеальными. Поэтому, когда она узнала, что забеременела, решила рожать. В том же деревянном доме Анастасия с Александром сняли квартиру попросторнее и с удобствами. «Он [Александр], естественно, был рад, что у него будет сын, даже разговаривал с ним. Планировали потом ещё родить дочку», — рассказывает женщина.

В Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП) в Ростове-на-Дону не всегда проводят экспертизу ДНК останков погибших солдат, а по внешним признакам определить личность убитого часто невозможно

✕

В сентябре началась мобилизация. По адресу прописки Александра пришла повестка. Его просили явиться в военкомат для уточнения данных. Александр пошёл — и узнал, что его забирают на войну. По словам Анастасии, у него был «серьёзный послужной список» — «был в горячих точках на Кавказе и в Осетии».

Беременная Анастасия была, с её слов, «мягко говоря, против». Она слушала, как Александр объясняет ей, почему поедет в Украину. «Кто, если не я?» — говорил он.

«Я сидела, слушала и даже сказать толком ничего не смогла», — вспоминает женщина. Сейчас она говорит, что Александр сделал осознанный выбор: «Да, рискованный, но он знал, куда идёт».

Если бы можно было вернуться назад, Анастасия попробовала бы отговорить отца будущего ребёнка. «Не упустила бы шанс», — говорит она.

29 сентября мужчину должны были отправить на войну. За день до этого Анастасия и Александр пошли в ЗАГС и поженились. Следующий месяц молодожёны общались по телефону. Александр писал и звонил жене из учебной части. 3 ноября он позвонил ей, чтобы предупредить: завтра его и других мобилизованных отправляют в зону боевых действий.

«Он меня успокаивал, говорил, всё будет нормально. Я его успокаивала тоже, говорила, что всё будет хорошо. Но вышло не так, как я предполагала», — вспоминает Анастасия.

После 3 ноября Александр перестал выходить на связь. Анастасия знала, что у него, как и у других военных, забрали мобильные. Несколько дней она не волновалась, но спустя неделю тишины забеспокоилась. Другие жёны военных подсказали ей номера, по которым можно звонить. И Анастасия начала расспрашивать сотрудников Минобороны о муже. Везде ей отвечали: «Ждите, вернётся с задания и сам вам позвонит».

Ждать становилось всё тяжелее. Почти через месяц Анастасии сами позвонили из военкомата и попросили прислать фотографии мужа — но для чего, она не поняла. Через несколько дней это прояснилось.

На мобильный позвонили с неизвестного номера. Анастасия взяла трубку, незнакомый голос представился врачом ростовского Центра приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП). Человек в телефоне сказал, что в морг привезли тело, похожее на её мужа. Сходство он установил по фотографиям, которые отправляла Анастасия.

«У меня всё упало, — вспоминает женщина. — Я даже не знаю, как описать. Расхотелось жить в этот момент».

Врач сказал, что делать ДНК-экспертизу «нет необходимости», потому что труп «опознаваем». Тело пообещали привезти через несколько дней. Анастасия вспоминает, что от намерения навредить себе её удерживало только то, что она мать и скоро у неё родится ещё один сын.

Пока Анастасия ждала спецборт с грузом-200, она начала сомневаться, что в морге по фотографиям провели качественное опознание. Но раз тело сильно не пострадало, значит, его можно опознать в гробу, думала Анастасия. В военкомате предположили, что в цинке для неё сделают окошко. Она сможет заглянуть, опознать и попрощаться с мужем.

Когда гроб привезли для торжественной церемонии прощания, оказалось, что окошко в нём не просверлили. Крышка была плотно припаяна к основанию, и вскрывать её ритуальная служба не стала.

В Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП) в Ростове-на-Дону не всегда проводят экспертизу ДНК останков погибших солдат, а по внешним признакам определить личность убитого часто невозможно

✕

Анастасия почувствовала, что её обманули. Она не ощущала, что в гробу лежит её любимый человек, но была слишком измотана, чтобы ругаться с военкоматом и ритуальной службой и требовать вскрытия. Участвовала в похоронах, слушала речь, подходила к гробу — и всё время чувствовала неловкость. «Я вообще не понимала, что я там делаю», — говорит Анастасия. Всю церемонию она «держала эмоции под контролем» и заплакала только, когда гроб начали опускать в могилу и вокруг зашумели.

На 9 дней Анастасия съездила на могилу. И снова ощутила себя лишней. Следующие дни она принимала соболезнования и не говорила о своих сомнениях никому, кроме близких подруг и родителей. Подруги её поддержали, а родственники мужа нет — они признали, что похоронили Александра.

Анастасия пыталась понять, нормально ли то, что она не верит в гибель мужа. Через три недели после похорон она увидела сон, в котором Александр вставал из гроба, и поняла, что не будет признавать его смерть.

Она начала общаться с жёнами и матерями мобилизованных и от них услышала, что погибшие военные иногда оказываются живыми, а в цинковых гробах привозят чужие тела. «Если бы я не узнала об этом, я бы, возможно, не стала так заморачиваться, — говорит Анастасия. — Но таких случаев, оказывается, не один и не два, а намного больше».

Ошибки при опознании и похоронах — частая тема обсуждений у вдов и матерей

Жёны и матери российских военных переписываются друг с другом в чатах и тематических группах. И действительно часто делятся не только радостями и скорбями, но и сомнениями. Периодически вдова или мать, потерявшая сына, признаются, что не верят в смерть любимого мужчины. Такие посты вызывают оживлённое обсуждение. В комментариях многие пишут, что слышали о случаях, когда в военном морге перепутали тела. Или знают историю, как «погибший» вернулся домой живым.

В одной из групп в «ВК» опубликованный в апреле 2025 года пост на эту тему набрал свыше 400 лайков и больше 140 комментариев. «Два дня назад мы похоронили моего сына. Цинковый гроб, сказали — опознать невозможно. Документы, ДНК — якобы подтверждают, что это он. Плакали, хоронили… И вот — через два дня после похорон мне позвонил мой сын. Живой».

Под одним из таких постов оставила комментарий 33-летняя медсестра из Сибири Жанна: «ДНК не делали привезли цинк и сразу в другой закрыли. Мне не дали возможность увидеть он это или нет».

Жанна рассказала «Вёрстке», что осенью 2024 года её муж Евгений подписал контракт — поехать на войну ему предложили следователи. Евгения обвиняли в краже, и из-за прошлых судимостей ему грозило реальное лишение свободы. Как выяснила «Вёрстка», Евгений был трижды судим за кражи и один раз за то, что избил девушку своего друга.

Жанна и Евгений жили вместе с 2021 года, но поженились только накануне отъезда на фронт. И договорились, что на военную зарплату Жанна сделает себе операцию и ремонт в квартире.

В Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП) в Ростове-на-Дону не всегда проводят экспертизу ДНК останков погибших солдат, а по внешним признакам определить личность убитого часто невозможно

✕

На фронте Евгений попал в штурмовики — бывших заключённых в российской армии чаще всего отправляют в штурмовые отряды. После одного из заданий Евгений перестал отвечать на сообщения и звонки жены. А спустя время с Жанной связался «направленец» из ростовского Центра приёма, обработки и отправки погибших.

«Сначала он написал: „вроде бы он [муж] поступил“. Потом пишет: „нет, не он“. Потом опять пишет: „он“», — вспоминает Жанна. Она попросила прислать фотографии погибшего, но ей ответили: «Не положено». Узнать, было ли на руке у погибшего обручальное кольцо, в ростовском морге тоже отказались.

Жанна надеялась, что, когда ей привезут гроб, она сможет узнать, кого опознал военный следователь: её мужа или чужого человека. Незадолго до похорон сотрудники военкомата уточнили у Жанны, хочет ли она переложить тело мужа из цинкового гроба в деревянный. Жанна отказалась, чтобы «не беспокоить покойного». Но попросила сделать в цинковом гробу окошко. «Военком мне ответил, что не надо окошка, не надо смотреть, а надо запомнить его таким, какой он был», — вспоминает Жанна. Сейчас она жалеет о своём решении.

Запаянный цинковый гроб поместили внутри деревянного. Обитая красной тканью крышка была плотно прибита к основанию. «Меня просто поставили перед фактом, — говорит Жанна. — Никаких доказательств мне не предоставили. Кроме жетона».

Несмотря на сомнения, Жанна похоронила мужа. А через 4 дня увидела сон, который восприняла как послание.

«Мне снилось, что я пришла на кладбище, а за крестом на могиле моего мужа стоит парень. Он был как прилипший к этому кресту. Совершенно чужой парень, и с таким укором смотрел на меня», — рассказывает Жанна.

Лицо незнакомца Жанна запомнила так отчётливо, что даже спустя два месяца оно у неё перед глазами. Женщина пыталась найти его среди фотографий пропавших без вести, но похожих лиц не нашла.

С каждым днём Жанна всё больше сомневается в том, что похоронила своего мужа. Но сделать ДНК-экспертизу, по её словам, она не может. Биологические родители мужа умерли. На вопрос, есть ли у Евгения дети, Жанна отвечает: «Вроде и есть, вроде нет. Не факт, что его, а доказательств нет». Добиваться эксгумации через суд Жанна не хочет — она уверена, что проиграет.

Как опознают тела погибших?

Тела и останки российских военных свозят в Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП). Он находится в Ростове-на-Дону. Процесс опознания, судя по тому, как его описывают вдовы и матери, вызывает вопросы — сомнения, возникающие у женщин, нельзя назвать беспочвенными.

Жительница Таганрога Елена в комментариях в тематической группе написала, что за последний год 5 раз ездила в ростовский ЦПООП. Женщина пытается найти тело мужа. Год назад он предположительно погиб в боях под Красным Лиманом Донецкой области.

Елена рассказала «Вёрстке», что в августе 2024 года у её сына взяли образец ДНК на случай, если в ЦПООП привезут останки погибших в тех боях. В ноябре она съездила в Центр и удостоверилась, что ДНК внесли в базу. Спустя четыре месяца Елена снова была там: пыталась узнать, нет ли совпадений. Сотрудники признались ей, что потеряли образец ДНК. Елена отвезла сына в частную клинику, заплатила 8 тысяч рублей и получила новый образец ДНК. Его она сама отвезла в Ростов-на-Дону. А через месяц узнала, что данные так и не внесли в базу.

«Вот поеду в конце мая ещё раз, потому что уже сейчас можно опознать только по ДНК, столько времени прошло, — рассказывает Елена. — Но и в части говорят, что нет эвакуации с того места, фронт не отошёл ещё. А уже скоро год».

ДНК-экспертиза — не обязательное условие опознания. Если тело не сильно повреждено, следователи могут определить личность по прижизненным фотографиям, татуировкам, шрамам или зубам. От ДНК-экспертизы могут отказаться и в других случаях. Даже если от военного почти ничего не осталось. Если верить тому, что рассказывают жены и матери военных, для опознания бывает достаточно костей и личной вещи — армейского номерного жетона или нательного креста.

«тело не возможно было опознать свекровь опознавала по зубам и кресту. я потом ездела на опознание по видео связи но там одни кости я сомневаюсь что это муж» — написала 3 апреля в одной из групп для жён мобилизованных жительница Таганрога Анна.

«Вёрстке» Анна рассказала, что не понимает, «как можно опознать по останкам». По ее словам, в костях лежал чужой нательный крест и жетон «не из того металла». Цинковый гроб, в котором домой привезли останки, был закрытый. Всё это показалось женщине сомнительным, но требовать открыть гроб она не стала: «Я в тот момент, наверное, сама не понимала, что происходит».

В Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП) в Ростове-на-Дону не всегда проводят экспертизу ДНК останков погибших солдат, а по внешним признакам определить личность убитого часто невозможно

✕

Для того, чтобы принять смерть мужа, женщина начала читать статьи на психологические темы и диагностировала у себя «невосприятие смерти близкого человека». Но всё это, признается Анна, плохо ей помогло.

«Сколько я ни читала статей, легче не становится. Вечером, когда детей уложишь спать, такая тоска. Особенно, если слышу Шамана, у меня истерика, реву в подушку», — рассказывает она.

На вопрос, не хочет ли Анна через суд добиться эксгумации и провести ДНК-экспертизу, она отвечает, что эксгумацию нужно проводить за свой счёт, а это «очень дорого и ждать долго».

Реально ли сделать эксгумацию?

Добиваться эксгумации — один из распространённых советов, который дают друг другу жёны и матери военных. Но реальным опытом эксгумации в таких обсуждениях почти никто не делится. Возможно, потому что таких случаев пока немного.

Сестра погибшего «вагнеровца» Ирина летом 2023 года рассказала в чате для жен военных, что ее семья быстро добилась эксгумации. Брат указывал адрес родных, с которыми нужно связаться после смерти. Но без ведома родных его похоронили на общем кладбище для бойцов ЧВК «Вагнер» в Краснодарском крае. Ирина узнала об это случайно: увидела в интернете фотографию могилы с ФИО и датой рождения брата.

Ирина рассказала «Вёрстке», что она связалась с куратором из «Вагнера», и ей ответили, что эксгумацию можно сделать «либо через год, либо через суд». Семья решила попробовать другой путь. Вместе с мамой Ирина поехала в Горячий Ключ, рядом с которым находится кладбище. Мать написала заявление в администрацию города. Она попросила разрешить эксгумировать сына, чтобы перезахоронить его на родине. Разрешение выдали сразу же, и уже на следующий день состоялась эксгумация.

«Конечно, были мысли, что в могиле может оказаться не он, я слышала истории, — говорит Ирина. — Были в надежде, что ошибка, но увы. Тело было целое, опознали. Всё это делалось в морге. Перезахоронили братишку в конце июня». Процедура, по словам Ирины, «морально убила» её, но она рада, что решилась на эксгумацию: «Это был мой долг перед братиком. Мы были одно целое».

Оценить, сколько женщин обращаются в суд за разрешением на эксгумацию, трудно. Ольга, жена кадрового военного офицера Даниила, рассказала «Вёрстке», что консультировалась с военным юристом по поводу эксгумации. «Он сказал, что до окончания СВО судьи не дадут разрешения на эксгумацию», — говорит девушка.

Ольга познакомилась с Даниилом через общих знакомых. Через пять месяцев он сделал ей предложение, ещё через три месяца они поженились и уехали жить в другой регион — по распределению. В начале марта 2022 года Даниил отправился на фронт.

«Я знала, за кого я замуж выхожу: за военнослужащего. Это было неизбежно», — описывает Ольга своё отношение к участию мужа в боевых действиях.

На фронте Даниил был до июня 2022 года, потом его перевели в Крым. Ольга утверждает, что это произошло после того, как Даниил отказался вести на штурм необученных солдат: «Он приехал назад и сказал командующему, что он не будет этого делать». Летом 2023 года Даниила вернули в зону боевых действий. Там он, по словам Ольги, старался всегда быть в первых рядах: «Всегда шёл впереди своих ребят. Потому что если бы с ними что-то случилось, он, как командир, должен был бы склонить голову перед их родными. А он этого не хотел».

В том же году Ольга родила дочку, и Даниил стал искать возможность перевестись с фронта. Ему пообещали, что отправят служить на «другой континент», но летом 2024 года Даниил пропал без вести.

По словам Ольги, её свекровь написала командиру роты, что сходила к ясновидящей и знает, где Даниил. Гадалка рассказала, что мужчина ещё жив и находится под завалами в бетонном здании.

Через несколько дней Ольге сообщили, что тело её мужа извлекли из под обломком железобетонных плит: в многоэтажное здание, где он укрывался с сослуживцами, попала авиабомба. На опознание пригласили только мать, а тело Даниила привезли в закрытом цинковом гробу

Эта череда событий показалась Ольге странной и она засомневалась в смерти мужа. В день похорон, по словам девушки, она хотела вскрыть гроб, но послушала родных и представителей Минобороны, которые сказали ей: «Успокойся, ты не в себе».

Ольга хотела провести ДНК-экспертизу, но в ростовском Центре ей сказали, что тело сильно пострадало. Поэтому когда труп привезли, врачи не смогли извлечь образец ДНК.

В Центр приёма, обработки и отправки погибших (ЦПООП) в Ростове-на-Дону не всегда проводят экспертизу ДНК останков погибших солдат, а по внешним признакам определить личность убитого часто невозможно

✕

Ольге удалось увидеть фотографии с места гибели и посмертные фото мужа в морге. Но опознать по ним любимого человека она не смогла. Девушку смутило, что на фотографиях у её мужа, брюнета, рыжая борода. К тому же, труп, который извлекли из-под завалов, был полностью голым. «Мне говорят, что, наверное, взрывной волной снесло всю одежду. Но, простите, если снесло даже трусы и носки, то там должен быть мешок с костями?», —- рассуждает она.

Во сне Ольга видит мужа живым. В одном из них он протягивал ей документ, на котором была зачеркнута дата его смерти. В другом — муж, с аппаратом Илизарова на ноге, говорил Ольге: «Меня в том мире нет».

Спустя год после похорон Ольга отсматривает фотографии российских военнопленных. Она считает, что её муж жив и может быть в плену. При этом девушка чувствует вину за то, что не хочет навещать могилу.

«Вот сейчас будет год [с момента похорон], — говорит Ольга. — Я живу не там, где он похоронен. И у меня душа разрывается. Я уверена, что мой муж жив. Просто по своим каким-то ощущениям и тому, что я узнала, пока проводила своё расследование. Но а вдруг это он на самом деле там похоронен, а как это я не поеду?»

Судьи отклоняют иски об эксгумации

Российские суды публикуют только часть принятых решений. По делам, связанным со смертью военнослужащих, процент опубликованных судебных актов ещё ниже. Это может быть одной из причин, почему в базах судов «Вёрстка» нашла всего три судебных решения по искам вдов.

Во всех случаях женщины просили воинские части провести повторную идентификацию. В одном судебном решении уточняется, что вдова хотела бы сделать эксгумацию.

В деле, которое рассматривалось в Самарской области, вдова объясняла, что в ростовском ЦПООП явно ошиблись: в документах указано, что в морг привезли тело мужчины в возрасте 20–30 лет, но опознали в нём её 41-летнего мужа. Мать женщины рассказала в суде, что в день похорон заглянула в маленькое окошко цинкового гроба. Там она увидела наклоненную набок человеческую голову. Лицо было «обмазано чем-то белым», рот открыт. Во рту женщина насчитала «все 32 зуба». Ей это показалось странным, потому что зять при жизни удалил несколько зубов.

Несмотря на эти аргументы, добиться повторного опознания через суд семье не удалось. Один из аргументов суда: у следователя, опознававшего тело в ростовском морге, не возникли «обоснованные сомнения» в том, чей это труп.

Две другие вдовы, подававшие иски, тоже проиграли. Одной из них и была Анастасия, которая похоронила мужа и увидела его во сне встающим из гроба.

Анастасия ищет сведения о муже и идёт в суд

Муж снился Анастасии и через год, и через два года после похорон. И всегда — живым. В одном сне она видел его силуэт, в другом Александр звонил ей по телефону и говорил: «Я живой».

Анастасия продолжала ездить на кладбище, но, как она говорит, «по необходимости» — только в дни, когда вся семья собиралась помянуть погибшего. В такие моменты женщина чувствовала себя неловко: «Как будто к чужому человеку на могилу хожу».

Постепенно Анастасия собирала информацию о том коротком времени, которое муж провёл на фронте. Иногда ей казалось, что она нашла зацепку, но «нить тут же обрывалась». В Минобороны женщине сообщили кратко: погиб 7 ноября под посёлком Первомайское, ДНР. Сослуживцы мужа знали больше. Одни рассказывали, что Александр пропал без вести после того, как ушел на разведку с товарищем. Другие видели, как БТР, которым он якобы командовал, попал под обстрел.

В военкомате, куда Анастасия пришла, чтобы расспросить о последних днях Александра на войне, ей ответили: «Примите, что ваш муж погиб. Пусть он упокоится на том свете».

Отказаться от поисков Анастасия не согласилась. Она нашла в интернете юриста и подала иск в районный суд. Ответчиками по делу были две воинские части, в которых числился её муж. Анастасия хотела через суд заставить их подробно рассказать, как проходила процедура опознания. Но воинские части даже не направили в суд представителей. На заседание пришла только юристка из военкомата. Она возражала против удовлетворения иска.

Это дело Анастасия проиграла. Как говорится в решении, судья не получила «конкретные сведения, в соответствии с которыми идентификацию личности погибшего можно было бы подвергнуть сомнению». Ухудшило ситуацию и то, что родственники мужа не поддержали невестку. В своём ходатайстве для суда они сообщили, что не разделяют сомнения вдовы.

Но польза от судебного процесса для Анастасии всё же была. В суде она узнала, что в ростовском ЦПООП хранится ДНК-образец человека, которого она похоронила. Анастасия добилась, чтобы ЦПООП принял на экспертизу образец ДНК её сына и сравнил с тем, что у них хранится.

Результаты должны прийти через месяц — в июне этого года. Ожидание даётся Анастасии непросто. «Не знаешь, что там будет и что с этим потом делать», — говорит она. Если ДНК-экспертиза подтвердит, что она похоронила своего мужа, это, по словам Анастасии, поможет ей «принять и успокоиться». Если результат окажется отрицательным, она продолжит искать мужа. А пока надеется на лучшее: интуиция подсказывает ей, что экспертиза не выявит совпадений по ДНК.

Жанна находит видео из госпиталя и решает, что её муж тяжело ранен

У Жанне, похоронившей мужа в 2025 году, тоже есть предчувствие, что её любимый на самом деле жив. Надежду в ней поддерживают чаты и тематические группы, где общаются жёны военнослужащих. От других вдов она узнала, что на поле боя собирают останки, не разбираясь, кому принадлежат кости и вещи. Что ДНК подделывают, в моргах путают тела, а некоторым жёнам вообще привозят пустые гробы.

Для того, чтобы найти мужа, Жанна подписалась на паблики, которые выкладывают фронтовые видео и ролики из госпиталей. Так она увидела запись, где человек, похожий на её мужа, сидит на корточках, разводит костёр и общается с сослуживцами. Когда было снято видео, неизвестно.

В начале мая Жанне попалось другое видео — из госпиталя. В больничной палате лежит забинтованный мужчина. Он без сознания и снят издалека. В подписи говорится, что ролик снят в городской клинической больнице № 1 Донецка. И что на видео — раненый командир штурмовой бригады.

Качество записи низкое, разглядеть человека практически невозможно. Но очертания лица и то, что её муж тоже был штурмовиком, убедили Жанну в том, что на видео Евгений. Жанна пыталась дозвониться до больницы, но не смогла.

«Вёрстка» связалась с ГКБ № 1 и отправила туда запись. В больнице ответили, что видео снято не у них. И добавили, что регулярно получают «разные изображения, которые не имеют никакого отношения к нашей больнице».

Жанна «на 99%» уверена, что на видео её муж. Сейчас она хочет выяснить, где сделана запись. И, если узнает, вылетит «сразу же первым рейсом». Лететь наугад в Донецк Жанна не хочет: «Вложиться материально и приехать в пустоту, тогда мне не хватит ни одного кредита объехать Украину и Россию».

«Для меня главное его найти: пусть без рук, ног, но главное, чтобы любимый был жив», — говорит Жанна. Многие, по её мнению, хотят, чтобы она «успокоилась и перестала искать», но «пока жива», она будет «бороться».

«А иногда я жалею, что я не такая, как другие, — замечает вдруг Жанна. — Просто похоронила и забыла, продолжая жить в своё удовольствие».