"Нет никаких своих. Каждый за себя". Как правозащитники возвращают военных с фронта

[Фото: Мобилизованные резервисты]

Российские власти уже неоднократно заявляли о том, что мобилизованные смогут вернуться домой не раньше, чем закончится "СВО". Тем не менее некоторым адвокатам удается добиться в судах для своих клиентов и доверителей фактической демобилизации или как минимум препятствовать их отправке на фронт.

Правозащитники поделились с редакцией Сибирь.Реалии лайфхаками, которые используют, а сами военные – строго на условиях анонимности – рассказали о том, что видели на фронте и в госпиталях.

"Если б не ранение, госпиталь и суд – погиб бы уже"

35-летнего Романа из Новокузнецка мобилизовали 26 октября 2022 года. В мае 2023-го его ранили, и с тех пор он добивается своей демобилизации. Уверен, что, если бы не все это, был бы уже мертв.

– Мобилизовали меня уже с кучей хронических заболеваний – хронический эрозивный дуоденит, обострение, хронический гастрит, язвенная болезнь луковицы двенадцатиперстной кишки. Никакого медосмотра не было, всем все равно. Сначала в "учебке" месяц держали, потом в декабре 2022 года направили в Донецкую область Украины, непосредственно на передовую, – рассказывает Роман. – 29 мая 2023 года под Бахмутом получил ранение из-за разрыва мины возле окопа. Со всей "СВО" само ранение и помню – там такая сила разрыва мины, что тяжеленные бревна с метр диаметром раскидало как спички.

После этого с 30 мая по 21 июня Роман находился в терапевтическом отделении одного из филиалов ФГКУ "425 ВГ" Минобороны России.

– Меня полечили, потом рекомендовали провести военно-врачебную комиссию амбулаторно по направлению командира бригады. Но командование никакого направления мне не дало. Сказали, якобы я уклонист. В госпитале лечили нормально, но командование...

По словам мобилизованного, его жалобы на здоровье командиры игнорировали или отвечали поговоркой "Терпи солдат, генералом станешь".

Он уверен, что если бы не попал в госпиталь с ранением, то остался бы на фронте и едва ли бы выжил.

– Скорее всего, погиб бы уже, – говорит Роман. – Поэтому я обратился к юристу, возвращаться не собирался. 7 июля написал по его совету рапорт и направил его заказным письмом на имя командира войсковой части. Ответа не было. Они мой рапорт просто проигнорировали.

После этого адвокат Романа Евгений Ильченко обратился в Томский гарнизонный военный суд с административным исковым заявлением.

Евгений Ильченко

✕

– В нем я просил признать незаконным бездействие по рассмотрению его рапорта. В ходе рассмотрения дела это самое направление на ВВК мы выбили, и сейчас документы раненого находятся на рассмотрении в филиале №4 ФГБУ 425 ВГ МО РФ, – говорит Ильченко. – Ждем проведения ВВК. Есть кое-какие еще формальности, но в целом настроены оптимистично.

Как признается адвокат, изначально, помогая мобилизованным вернуться, он пытался оспорить само решение о мобилизации.

– Оказалось, плохая стратегия. Сейчас больше работаем с тем, чтобы признать военного негодным к службе по здоровью. Хотя бы на время. Не всегда ВВК решает честно, у них свой в этом деле посыл. Если решение несправедливое, можно попытаться оспорить в суде. Вот то немногое, что можно сделать в сложившихся условиях. Смысл такой, что пока судимся, люди имеют законное основание не участвовать в войне. То есть они тем самым не совершают никаких действий, которые образовывали бы состав уклонения или самоволки, – объясняет Ильченко.

Один из последних кейсов адвоката – отпуск мобилизованного по ранению, на который ему дали всего 15 суток.

– Соответственно, ему никто даже ВВК не назначил. Мы подали иск. По бездействию командования в части, с требованием исправить нарушение, – коротко комментирует адвокат.

Сам раненый, попросивший называть его Сергеем, тоже из Кемеровской области, о своем случае рассказывает более подробно.

– Меня всего пересекло осколками. Ну, конечно, на передовой, где же еще? Я оператор дрона, точнее, разведчик-пулеметчик. Это не осколочное ранение, а как вам объяснить – когда рядом снаряд большой мощности взрывается, от него отлетают не только осколки, но и все, что лежит кругом – камни, песок, вроде раны неглубокие, но по всему телу, лицу, множественное повреждение. Естественно, направили в госпиталь. Там сами по своей инициативе направили на военную комиссию, признали, что нужны перевязки ежедневные. Представьте, у меня все тело в этих ушибах и порезах, я даже перевязаться полностью сам не могу. Выполнять какие-то "боевые задачи" тоже не могу. Дают отпуск. Категория "Г" временная. Могут и на полгода отсрочку дать, а могут и на месяц. Мне дали 30 дней, – говорит Сергей.

Раненый уже дома пошел в гражданскую больницу, где у него нашли несколько хронических болезней.

– Оказались серьезные проблемы с желудочно-кишечным трактом. То есть мало того, что я ходить толком не мог из-за множественных ран, а большая часть дня была занята перевязками, так еще и это началось, – говорит военный.

Узнав о диагнозе, Сергей обратился к адвокату – сейчас они готовят документы на ВВК, уже написали рапорт.

– Если ему откажут, будем бездействие обжаловать, – говорит Евгений Ильченко. – Если проведут ВВК и, допустим, результат будет нулевой (что, конечно, тоже бывает – кое-какие диагнозы либо игнорируются, либо трактуются таким образом, что диагноз становится не диагнозом), нас это не остановит. Нужно ведь рассматривать последствия и ограничения, которые этот диагноз вызывает. То есть, если они не учли эти ограничения, то обжаловать. ВВК – это не истина в последней инстанции. То есть вы можете в вышестоящую комиссию написать жалобу. Как в порядке КАС (Кодекса административного судопроизводства), так и в суде.

Конечный исход иска адвокат прямо называет "тупиковым", но есть важный нюанс.

– Когда у него этот месяц отпуска закончится, он напишет рапорт, мол, прошу провести военно-врачебную комиссию, но уже с учетом того-то, того-то, того-то, того-то (перечисляя свои хронические диагнозы). Соответственно, будет повторная ВВК. Иначе его направили бы сразу, без проведения ВВК, "к месту службы", – замечает адвокат. Фактически благодаря таким, оформленным в соответствии с требованиями закона, жалобам военные остаются дома по несколько месяцев. – Еще один момент: мобилизованных из запаса часто берут без медкомиссий со старой категорией. Вот была у него 20 лет назад категория "А", когда он дембельнулся, а его 40-летнего призвали с той же категорией. При этом формально-то в перечень обязательных процедур для запасников медицинское освидетельствование не входит (единственное, что он может запросить – медосвидетельствование при наличии у него каких-то заразных заболеваний; опять же сам на них должен указать, и не факт, что его услышат). Таким образом в армии в процессе мобилизации оказывается куча хроников, которые попасть на ВВК могут только, если их направит на комиссию их командир, то есть из воинской части направит в госпиталь, для прохождения лечения. Это необязательно после ранения. Он может требовать у командира отправки в госпиталь из-за обострившегося заболевания, – подытоживает Ильченко.

"Мне важно не вернуться на войну"

Военный с аналогичным случаем подтверждает, что выпросить у командира направление в госпиталь без ранения хоть и непросто, но все же реально.

– 1988 года рождения, мобилизован 23 октября 2022 года, Валерий, – по-военному докладывает мобилизованный. – Призван на военную службу из города Мыски Кемеровской области. Забрали без проведения медицинского освидетельствования или осмотра, без выяснения, есть ли какие-то основания для отсрочки или освобождения от призыва на военную службу. Сначала направили в воинскую часть в Тамбове, потом – в район боевых действий, где я находился с 21 ноября 2022 года по 11 марта 2023 года. 11 марта я был ранен и до 3 апреля 2023 года находился на лечении в госпитале МО РФ.

Согласно выписке из амбулаторной карты – с 28.04.2023 по 26.05.2023 – Валерий был на амбулаторном лечении с диагнозом "невправимая параумбиликальная грыжа". В справке из его воинской части сообщается: "В ходе участия в специальной военной операции на территории Украины, ДНР, ЛНР Валерий 11 марта 2022 получил сочетанное осколочное ранение головы, груди, правой верхней конечности и правой нижней конечности. Слепое осколочное ранение мягких тканей правого бедра. Огнестрельный осколочный перелом головки средней фаланги пятого пальца правой кисти, без смещения отломков".

– Мне важно не вернуться на войну, потому что хочется жить, – признается Валерий. – Потому что осознание, что смерть реальна, пришло только там – под Донецком. У меня трое маленьких детей, я не хочу оставлять их и жену одних. Так как понимаю, что, кроме меня, они никому реально не нужны.

Демобилизоваться из-за многодетности Валерий пытался сам, до того, как за его случай взялся Ильченко.

– Там двое его детей, третий – жены от первого брака. Сначала они оформляли его отцовство, но не помогло. Сказали: на момент принятия решения о вашей мобилизации у вас официально двое детей было. Это спорное объяснение отказа, конечно, – говорит Ильченко. – Можно опротестовать. Но пока мы этот вариант [многодетность] оставили как аварийный. Сначала – по здоровью.

Получив ранения и пройдя курс лечения, 3 апреля 2023 года Валерий прошел ВВК, которая вынесла заключение: установить военнослужащему категорию "Г" (временно не годен к военной службе, необходимо предоставить полное освобождение от исполнения обязанностей военной службы) на 15 суток.

– Это заключение в настоящее время – предмет нашего спора в Томском гарнизонном суде. Мы считаем его необоснованным, так оно не учитывает тяжесть ранения и наличие у Валерия иных заболеваний. Дело еще рассматривается, – говорит Ильченко. – С воинской части звонили, угрожали передать материал для привлечения его к уголовной ответственности, если он не приедет в часть.

Сам адвокат называет эти угрозы незаконными, но не пустыми.

– Надо бороться, все методы пробовать. Каждого спрашиваю – готов идти до конца, кто мнется – не беру. Если тебе плевать на свою жизнь, никто за тебя думать не будет, никто за тебя иск не составит, жалобу не напишет. Если у тебя что-то болит, и ты про это помалкиваешь, то никто за тебя думать не будет и анализы тебе организовывать никто не будет без твоего действия. Поэтому я призываю проходить обследование самостоятельно, не ждать, когда там аппендикс лопнет или начнется панкреатит. Если ты сам не представишь никаких документов, никто тебя не спишет с твоим панкреатитом.

Подход – обследоваться во время каждого отпуска, даже если не было ранее диагноза, – адвокат считает очень действенным.

– Вот у одного человека, мы сейчас пока на стадии отправки рапорта – подозрение на онкологию. Он в отпуск пришел спустя год службы, стрелок он. И в гражданскую больницу. И симптомы-то не сказать, что шокирующие были – температура повышенная, долго. Терапевт, потом УЗИ, потом отправили к онкологу. Сейчас там какая-то биопсия была проведена (деталей не скажу, не медик).

Самый успешный кейс Ильченко – два брата-близнеца из Новокузнецка 20-летние Александр и Дмитрий Новоженниковы. Они смогли отстоять свои права и избежали отправки на передовую, хотя военкомат выдал им документы о том, что они подлежат мобилизации.

20-летние братья из Новокузнецка Александр и Дмитрий Новоженниковы

✕

Новоженниковы в 2020–2021 году служили срочную в армии, где получили воинскую специальность – санитары. В начале октября 2022 года братья получили повестки о призыве в рамках "частичной мобилизации". Военкомат выдал им предписание, список вещей и забрал военные билеты. Тогда близнецы обратились за консультацией к юристу. Ильченко составил исковые требования, где просил признать незаконными решение военкомата о годности Новоженниковых к службе, так как они не имели боевого опыта, а также признать неправомерность изъятия военных билетов.

В суд иски направили 19 октября. Во время заседаний представитель военкомата предоставил официальный документ, в котором было указано, что решение о призыве братьев ведомством не принималось.

– Кто-то скажет – повезло, мол, решение по их мобилизации не приняли. Но так было практически у всех – настолько спешно все происходило. Больше призвать Новоженниковых не пытались. Через некоторое время президент России Владимир Путин объявил о завершении частичной мобилизации. Мои доверители сейчас в Новокузнецке, живут, работают. А вот военные билеты им так и не вернули, – отметил Ильченко.

Адвокат Ильченко постоянно повторяет о том, как важна огласка, однако все его подзащитные согласны говорить только анонимно.

– Когда про дело заговорили в СМИ, тем более в таком издании, как Радио Свобода, то глядишь, и поостерегутся нарушать твои права, нарушать порядок. Даже когда до гарнизонного суда доходит, уже совсем другое отношение военных. Если ранее командир воинской части с ними позволял себе: "Такой-сякой, что ты там придумал себе, какое тебе заболевание?! Я сейчас вытащу пистолет и застрелю, и никто тебя не найдет". То, когда воинская часть официально является уже ответчиком, а командир воинской части приезжает на судебное заседание, совершенно другая позиция. Там все сразу: "Пожалуйста, да разве мы против?! Если у человека заболевание, то, конечно, конечно, зачем же он туда поедет".

"Я свой, русский"

Тем не менее коллеги Ильченко, как и его доверители, считают, что он сильно рискует, и сами свои кейсы рассказывают с просьбой ничьи персональные данные не упоминать.

– Среди моих доверителей есть вахтовик из Новокузнецка, 1982 года. То есть человеку уже за 40 лет, работал вахтой в Москве, официально по договору, у него срок вахты – 2 недели, – рассказывает правозащитник на условиях анонимности. – Его хватают, доставляют в военкомат в Москве, ставят там на учет. Этим же днем (!) принимают решение о мобилизации, направляют в часть. И только спустя полтора месяца его сняли с учета в районном военкомате. Пытаемся это сейчас обжаловать – готовится жалоба в Верховный суд. То есть районный суд нам уже отказал, и мы пошли по общим юрисдикциям. Областной, восьмой конституционный тоже отказали. Впереди – Верховный. Но это не все, там параллельно еще другая работа ведется: по состоянию его здоровья. Да, для подстраховки. Вот что мы можем, то и делаем. Все, что можем.

На вопрос, почему юрист не называет даже свою фамилию, не говоря уже о доверителях, чьи имена все равно есть в карточках судов, правозащитник объясняет: "Вы сначала послушайте, что они говорят, там за каждое слово сейчас посадить в России могут". Один из его доверителей рассказывает:

– До украинских позиций метров 50, слышно ночью, как они там разговаривают, такие же окопы, как у русских. И вот, ночью (а ночи там осенью очень темные), идет человек. Его окрикнули, дескать, "ну-ка стой! кто идет?". Он кричит: я свой, русский! Сказал, что его в плен украинцы взяли и воевать заставили. Парень – 23 года, с Новосибирска. Офицер его стал допрашивать и под утро "расколол". Вы догадываетесь, как "колол"? Так, что тот маму родную убийцей назовет. В общем, он "сознался", что якобы по интернету завербовался в ВСУ, приехал во Владивосток и оттуда, через одну из бывших республик СССР, приехал в Украину. И следом этот же офицер около блиндажа его из пистолета в затылок. Того. Я лично видел. Типа чтоб другим неповадно было, так я подумал.

Адвокат признается, что "даже я в шоке, что уже говорить про него, кто лично видел".

– Такое увидеть... сами подумайте... – говорит правозащитник. – Донецкая область это. Не пытался ли сбежать после такого? Нет, если бы порывался – было бы "без шансов". Шанс оттуда свалить – это в отпуске подать иск. Или в госпиталь загреметь. Самострел? Все мои доверители прекрасно понимают, что шутки с этой машиной плохи. А "самострел" – это ход мысли свободного человека, немного авантюриста. А эти – они даже вам интервью давать не хотят. Нормальный человек, если честно, туда бы и не попал, таково мое мнение. Ничего они там не "планируют", идут куда гонят. Ко мне-то – и то сами не идут! Жены их или реже мамы приходят сначала. Вы не вполне этот народ, наверное, представляете. Я же, как правило, у всех "приводящих" спрашиваю: "А зачем вы своего отпустили?" Разное отвечают, но, как правило, им похер. Просто похер, и все. Позиция такая: "Помогите моему. Я хочу, чтоб мой дома был, не на войне и не в тюрьме". Еще одна сказала, что надеялась до 14 декабря 2023 года что Путлер объявит о ротации. Только теперь она поняла, что надо или искать способ юридически демобилизовать, или просто прятать своего мужика.

При этом подавляющее большинство, по мнению собеседника, даже прятать не будет.

– Ну так его ж кормить надо. Соцработник к каждой семье прикреплен – что-то никто не отказался. Если бы их мужик убивал кого-то там где-то, а им шли денежки и льготы, и при этом сам мужик был бы в безопасности, и при этом был бы срок, когда его вернут... я думаю, они воспринимали бы это как "вахту", – говорит юрист. – Кое-кто просит помочь за "своего" денежки взыскать за ранение. Льготами они вообще охотно пользуются и подачками тоже. Пока судимся, деньги-то они тоже получают. Я не слышал ни от одной "будь проклята война", пусть моего лучше на зону или пусть меня посадят... Я как-то одной молодой еще женщине, как бы "шуткой" предложил – сломай ему че-нить, пока спит. Только похихикала. Единственное – это то, что они понимают, что им врут. Врут все, кроме нас. Я же рекламу не даю, а ко мне идут. Они понимают, что союзников нет. Нет никаких своих. Каждый за себя.