«У них иммунитет». Главная военная прокуратура запретила рассматривать жалобы на фронтовых командиров

[Фото:

Военным прокурорам по всей России поступают тысячи жалоб на командиров — солдаты и их родные массово жалуются на избиения, расстрелы, преступные приказы и вымогательства. Главная военная прокуратура, как выяснила «Вёрстка», запретила рассматривать все обращения, которые касаются офицеров в боевых бригадах. Информацию подтвердил источник в главной военной прокуратуре. Он же передал редакции массив «похороненных» жалоб.

Имена и данные некоторых героев текста изменены из соображений безопасности.

«Засунем гранату под броник, к кольцу привяжем веревочку и отправим в поле»

«Я, ефрейтор Степанов Иван Богданович, разведчик-сапер взвода огневой поддержки … 31 декабря 2024 года у меня состоялся диалог с начальником штаба с позывным Ворон. В ходе диалога, Ворон угрожал убить меня и добавил, что моё тело даже никто не найдёт», — так начинается сообщение, которое «Вёрстка» получила в начале января. Такое же обращение с жалобами на командование мужчина отправил и в военную прокуратуру. Но вместо ответа он получил угрозы и вызов на допрос в военно-следственный отдел.

Степанов родом из Иркутска, у него высшее образование и хорошая работа — ведущий специалист по кадрам в одной из структур «Газпрома». Несмотря на это, в октябре 2023 года он решил подписать контракт и отправиться воевать с Украиной — как признаётся сам, чтобы заработать денег и «получить боевой опыт».

Уже через несколько месяцев Степанов понял, что заработать лёгкие деньги, отсидевшись в тылу, у него не получится. В начале 2024 года у мужчины появилась пупочная грыжа, военные врачи и командование его жалобы игнорировали, поэтому Степанов начал писать обращения в администрацию президента и Минобороны. А параллельно решил перевестись в другую боевую бригаду с «нормальными командирами». Но вместо этого оказался в штурмовой роте 19-го танкового полка 25‑й армии.

«У начальника штаба была такая позиция, что он из принципа тех, кто просился куда-то, переводил в „мясные“ полки 25‑й армии с целью, что человек там проживёт месяц, максимум до трёх месяцев», — рассказывает он журналисту «Вёрстки».

В штурмовой роте Степанов столкнулся с угрозами и давлением. «Сразу озвучили, что, если вы где-то криво въедите, накосячите, мы наденем на вас бронежилет, засунем гранату под броник, к кольцу привяжем верёвочку и отправим в поле, чтобы сами себя взорвали. Это они неоднократно практиковали», — вспоминает Степанов.

Скриншот из видеообращения российских солдат, опубликованное 20 октября 2024 года. Источник: телеграм-канал «НЕ ЖДИ хорошие новости».

✕

Его сослуживцы записали видеообращение, в котором пожаловались на расстрелы тех, кто отказался идти в «мясной штурм». После этого всех военнослужащих роты заставили подписывать согласие идти на штурм, но Степанов отказался. В итоге он попал в «чёрный список», а потом в КПЗ (камера предварительного заключения) при штабе на пять суток. Там его продержали месяц, требовали объяснительных, а после отказа поместили в «яму» (место для заключения и пыток российский военных) и перевели в «Зайцево», формально — центр реабилитации военнослужащих, утративших боевой дух, а по факту изолятор для «отказников».

Всё это время мужчина писал обращения в Минобороны, администрацию президента и в военную прокуратуру. В этих жалобах — вся российская армия в миниатюре: ямы, избиения, отказ в оказании медицинской помощи, отсутствие обмундирования, угрозы и так далее. При этом сам Степанов главной проблемой считал не убийства и преступные приказы, а бессрочное продление контракта. В разговоре с журналистом «Вёрстки» он признался, что знал, что контракты автоматически продлеваются до окончания «СВО». Тем не менее он планировал вернуться домой через год, поскольку его «более чем устраивала» его основная работа.

«У меня истёк срок контракта 10 октября 2024 года. Я отказываюсь выполнять боевые задачи!!! Указы президента являются подзаконными нормативными актами, которые имеют меньшую юридическую силу чем конституция и федеральные законы», — говорится в одной из его жалоб, которая есть в распоряжении «Вёрстки».

Это обращение редакции передал сам Степанов. Практически одновременно с этим источник «Вёрстки» в главной военной прокуратуре передал редакции массив «похороненных» жалоб — обращений к военным прокурорам, которые им запретили рассматривать. Среди них была и жалоба Степанова.

«Сейчас есть негласный запрет с главный военной прокуратуры на расследования дел, в которых фигурируют офицеры, которые служат в боевых бригадах в зоне СВО. Мотивируют тем, что это может негативно сказаться на военных операциях. Поэтому они [офицеры] могут делать что угодно, по факту у них есть иммунитет», — сообщил собеседник «Вёрстки».

«Пишут обращения целыми семьями»

В обращениях военные и их родственники жалуются на незаконные приказы командования, вымогательства и даже убийства:

«Я никогда не видела столько грязи и бездушия, столько слёз и горя. На ребят надевают насильно наручники и увозят в зону СВО, где они становятся просто „мясом“. За три года войны мой сын побывал просто в прямом смысле в аду. Они воевали, долг стране отдали, искалеченные, нервно истощены. Теперь их судят, закрывают в клетку, издеваются и оскорбляют. Какой патриотизм может быть у мальчишек при таком отношении».

✕

«Люди пишут обращения целыми семьями после каждого боевого задания, их отцы, братья, дяди пропадают, и никто не может правды добиться! Бойцы даже повоевать не успевают, каждый первый — груз 200, там просто бардак!!!!»

«Прошу вас провести проверку военной части части, так как нет эвакуации, раненых ведут вперёд и они с 300 превращаются в 200, если отказываешься идти (по причине ранения) приказывают „обнулять“. Нет никакой ротации, отдыха нет»

«Мы — добропорядочная бедная семья, у нас трое детей. Когда у нас в стране началась СВО, мы полностью поддерживали политику нашей страны. И 07.06.2023 года мой муж подписал контракт. В телефонных разговорах, он мне рассказывал о неуставных отношениях в его роте, об избиениях и вымогательстве денежных средств. Мне стали звонить его сослуживцы и говорить о том, что моего мужа „обнулили“»

Как пояснил источник «Вёрстки», таких жалоб в главной военной прокуратуре тысячи, но рассматривать их запрещено. Поступают такие обращения либо от сторонних ведомств, например, от уполномоченного по правам человека, либо от региональных военных прокуроров. Прежде чем передать жалобы, прокуроры проверяют их достоверность, чтобы исключить фейки.

«Отфильтрованные материалы направляются в главную военную прокуратуру и проверку можно начинать только, если придёт одобрение. Жалоб тысячи. Чёткого числа нет. Хоронят по сути все жалобы, которые касаются офицеров подразделений на линии боевого соприкосновения. По таким фактам обычно просто неофициально информируют Минобороны, чтобы те были в курсе, но юридических последствий нет, в некоторых случаях Минобороны просто переводили офицеров в другие бригады и подразделения», — рассказал собеседник.

Он передал изданию десятки обращений, «Вёрстка» связалась с авторами нескольких из них, чтобы проверить их подлинность. Родственники и сами военные подтвердили, что не дождались ответа или получили отказ в рассмотрении дела.

Чаще всего военным прокурорам жалуются на незаконные приказы о штурмах, избиения, «обнуления» (убийство военнослужащего сослуживцами) и вымогательства. Такие обращения, по оценке собеседника «Вёрстки», составляют больше половины всех писем к военным прокурорам.

«Лечись сам или обнулят»

«Когда мой муж уезжал на СВО, у него был патриотический дух и желание защищать Родину. А получается, что мы, семья, не знаем, где наш отец и не получаем никакие выплаты» — так заканчивается одна из жалоб, направленных в военную прокуратуру от жены жителя Оренбургской области Петра Добролюбова.

Он подписал контракт в июне 2023 года. Мужчина — отец троих детей, которых они с женой воспитывают «в патриотических чувствах и любви к Родине» (подчёркивает супруга Любовь в жалобе — прим. «Вёрстки»). Спустя полгода после подписания контракта Пётр сбежал из военной части после того, как его избили командиры. Но «раскаялся» и вернулся. Через пару месяцев, в апреле 2024 года, его жене позвонили сослуживцы и сообщили, что Петра «обнулили».

В военной прокуратуре Любови ответили, что её муж объявлен дезертиром, свидетелям убийства сотрудники прокуратуры звонить отказались. Один из командиров номер женщины просто заблокировал. Почти год женщина не знает ничего о местонахождении мужа. Она подтвердила «Вёрстке», что отправляла жалобу, но от комментариев отказалась.

«Я одна поднимаю детей, я пекарь, моя заработная плата составляет 35000 рублей. Мне очень трудно обеспечивать своих детей, ведь со статусом „СОЧ“ (самовольное оставление части — прим. „Вёрстки“), я не могу оформить ни пенсию по потере кормильца, ни детское пособие, не говоря уже о выплатах, которые полагаются семьям, чьи родные погибли в зоне СВО», — в отчаянии пишет женщина.

Несколько родственниц из разных регионов жалуются на то, что военные «пропадают без вести», даже не доехав до позиций или сразу же после попадания в военную часть, где они должны пройти ещё месяц учебного полигона.

✕

«Мы знаем, что в данной части применяют физическую силу к солдатам, отправляют в один конец, без положенной боевой подготовки, отбирают телефоны, карты, обворовывают, затем обнуляют, сажают в ямы, мучают, не оказывают помощи» — пишет мама 32-летнего добровольца, ушедшего на войну прямо из СИЗО.

Часто женщины сообщают об угрозах, которые получают военные от командиров, вымогательствах денег и насилии с их стороны. Жена одного из военных сообщила в прокуратуру, что её мужа отказываются лечить после травмы — «лечись сам или обнулят». Бывшая супруга другого военного пишет, что его не отпустили на реабилитацию после ранения — вымогали деньги и так же угрожали обнулением. Сейчас его местонахождение не известно — женщина подтвердила «Вёрстке», что ответа на обращение в прокуратуру она также не получила.

Василиса Петрова в своей жалобе рассказывает, что её мужа отправили сразу на штурм, без прохождения медицинской комиссии. «По несколько недель не дают эвакуироваться раненым, раненых с переломами, осколками, перебитыми ногами и руками отправляют обратно на штурм», — пишет Василиса. Она также рассказывает, что прокурор военный части «дал понять жёнам», что мужей могут «обнулить». Василиса сообщила «Вёрстке», что отправила жалобу в начале 2025 года, но до сих пор не получила ответа.

Родственницы сообщают, что военные боятся даже попытаться обратиться за помощью к своим командирам, «опасаясь за свою жизнь». В такой ситуации оказался контрактник Иван — раненый мужчина попал в заброшенное здание в городе Торецк, без лекарств и помощи. Командиры предлагают «ползти» и самому выбираться. Жене на протяжении долго времени сообщали, что муж здоров, а затем просто объявили его пропавшим без вести.

«С той группы, которая уходила с мужем на боевое задание, один попал в плен. Он также был ранен и рассказал о том, что командиры обнуляли своих бойцов, чтоб не возиться с ними, и просто кидали их, не оказывая никакой помощи, ни ротации, ни эвакуации не предоставляли» — пишет супруга военного.

В некоторых обращениях жалуются на события, которые произошли после ранения и лечения. Контрактник Виктор из Костромы оказался на войне с 24 февраля 2022 года. В мае он получил несколько ранений, лечиться пришлось за свой счёт. Военная комиссия после всех операций признала Виктора годным к прохождению дальнейшей службы — он написал отказ и получил 2 года условно по статье о неисполнении приказа.

Три года его пытаются вернуть на фронт. Его мама в своей жалобе пишет, что в военной части есть «импровизированные комнаты для хранения оружия, где держат ребят, которые не хотят ехать в зону СВО, а командиры называют солдат «мясом» и говорят: «Вы всё равно сдохнете, твари».

«Мой родной брат подписал контракт 10 ноября, уже через неделю он позвонил из Украины. Всё, это был его единственный звонок», — рассказывает Виктория из Челябинска. Её брата Александра отправили на первую линию фронта через несколько дней после распределения в войсковую часть — никакого обучения он пройти не успел. «Им вообще говорили одно, что никого на передовую отправлять не будут, а на деле всех, кто добровольно, кинули в штурма. Когда он позвонил, по голосу было слышно, как он расстроен, что он этого не ожидал» — говорит Виктория.

В январе она написала обращение к уполномоченному по правам человека, но ответа не дождалась. Эту жалобу перенаправили в военную прокуратуру и благополучно «похоронили».

«Нигде ответ невозможно получить, я нашла его фамилию в списках 300‑х (получившие ранения — прим. „Вёрстки“), инициалов не было, я начала звонить в госпиталь, там не отвечают. В военкомат приходишь — один кабинет работает, то у них кто-то умер, то кто-то заболел, никакой информации так и не дали. ДНК мы отправляли в январе — тоже ноль результатов. Найти свидетелей для признания погибшими — а как? Они там всем полком умирают. Даже если кто-то выживает, их никто не забирает» — рассказывает Виктория.

О местонахождении брата ей ничего неизвестно с момента его звонка в ноябре — официальное подтверждение того, что он пропал без вести, семья пока не получила.

Тишина и отписки

О бездействии военной прокуратуры родные военных часто пишут в закрытых чатах и группах. Там они делятся своими историями и негодованием.

«Девочки, одиннадцать месяцев тишина и отписки», — пишет одна из участниц таких групп.

«Писала в военную прокуратуру и только отписки, что прокуратура направила в полицию, а полиция ответила, что этим должны заниматься военные и так по кругу», — жалуется другая женщина.

Таких сообщений в разных группах «Вёрстка» обнаружила десятки. Родственники обмениваются своим опытом и почти всегда рассказывают о бездействии командиров.

Они зачастую равнодушно реагируют на такие сообщения, потому что знают, что за их бездействие им ничего не грозит, подтвердил «Вёрстке» офицер российской армии, который воюет на харьковском направлении. По его словам, командиры знают о негласной установке главной военной прокуратуры и пользуются этим.

«Да, конечно все в курсе. Тут полный карт-бланш. Какие-то движения могут быть только по коррупции, по снабжению, по таким вот вопросам. А ямы, обнуления — это норма, это часть дисциплины, от этого никуда не деться», — пояснил мужчина.

На вопрос журналиста «Вёрстки» о том, как он сам относится к таким командирам, военный прямо не ответил, лишь отметив, что «ебланов везде хватает».

Текст: Иван Жадаев, Юля Балахонова

Иллюстрации: Дмитрий Осинников