Встречайте, стагфляция

[Фото: Мобильный репортер / Агентство «Москва»]

Если ценники в магазинах меняются чуть ли не каждый день, а зарплаты за ними не поспевают, это похоже на то, что экономисты называют стагфляцией. О том, что Россия столкнулась с этим опасным явлением, смесью из стагнации и инфляции, уже говорят не только эксперты, но и сами власти. От стагфляции пострадает значительная часть населения, а также бизнес, ориентированный на внутреннего потребителя. Чем эта ситуация грозит России, разбиралась «Новая газета Европа».

Особый путь

Стагфляция — это когда экономика не растет, но зато сильно растут цены, и всё это вместе взятое на фоне высокой безработицы съедает доходы граждан, делая их беднее. Именно это случилось вначале в Великобритании в 1960-е годы, а затем в США в 1970-е, когда появился этот термин. На первый взгляд, это совершенно не случай России, в которой, казалось бы, второй год разворачивается настоящее экономическое процветание: ВВП растет, зарплаты взмыли в небо, а вместо безработицы дефицит сотрудников. Но это только на первый взгляд.

Ралли в экономике, которое началось в 2023 году, стало следствием огромных бюджетных вливаний в ВПК и потому обречено на затухание. Экономисты подробно рассказывали «Новой-Европа», что «военный» рост начнет замедляться уже с конца 2024 года. На это указывают и данные ЦБ, который регулярно опрашивает экспертов о том, чего они ждут от экономики. Последний опрос, проведенный в октябре (в нем участвовали аналитики 33 банков и исследовательских центров), показал, что

в ближайшие три года динамика роста ВВП рухнет вдвое, до 1,8–1,9% с 3,7%, которых ждут в этом году (в прошлом году было почти столько же — 3,6%). Сам ЦБ оценивает перспективы роста ВВП еще скромнее — в диапазоне от 0,5 до 1,5%.

Замедление уже началось. Близкий к правительству России Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования ЦМАКП (его возглавляет Дмитрий Белоусов, брат министра обороны Андрея Белоусова), комментируя данные Росстата, обнаружил стагнацию и даже «легкий спад» в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве, секторе платных услуг и розничной торговле непродовольственными товарами.

За вычетом бума военных заказов никакого роста экономики просто нет, считает руководитель одного из экономических исследовательских центров России (он попросил не называть его имени). «Если экономический рост очистить от военного производства, то я соглашусь, что у нас стагфляция в классическом виде. Надо понимать, что ничего полезного не производится. Танк сделали, и он сгорел», — сказал нам этот экономист.

Впрочем, бума военных заказов в ряде отраслей тоже не наблюдается — выпуск ряда важных товаров в ВПК даже стагнирует или падает, выяснил научный сотрудник Школы права и дипломатии Флетчера в американском Университете Тафтса Павел Лузин.

Фото: Юрий Кочетков / EPA-EFE

✕

Но дело не только в том, что военно-фискальная подпитка экономического бума не способна работать годами, как не может существовать в природе вечный двигатель. Рост обречен на затухание еще и потому, что в России нет ни людей, ни производственных мощностей, чтобы обслуживать «большой скачок». Это значит, что, хотя спрос на товары и растет (в основном от государства — на оружие), но выпускать их некому, потому что, по оценке ЦБ, со второй половины 2023 года «производственные мощности и трудовые ресурсы были задействованы почти полностью».

Если экономика перестанет расти быстро, то и реальные доходы населения уже не будут увеличиваться такими темпами, как в этом году, — притом что инфляция разгоняется. В классической картине стагфляции положение граждан должна ухудшать еще и высокая безработица. Но, как сказал нам экономист, доктор наук Игорь Липсиц, в России стагфляция иная, чем на Западе: «У нас высокая инфляция, низкие темпы роста экономики и притом — что “не по классике” — низкая безработица. То есть это получается особая, дикая модель — “росстагфляция”», — рассказал он «Новой-Европа». Она будет бить по гражданам, а также по ряду отраслей.

Такую же формулу стагфляции еще в середине 2010-х годов выводил экономист, академик Абел Аганбегян: «Когда дорожающим товарам противостоят дорогие деньги с рекордно высокой ставкой за кредит». Он говорил это о «посткрымском» периоде экономического застоя, который сменился постковидным и «военным» ростом. Их продолжения никто не ждет.

✕

Три группы риска

Из граждан пострадают от стагфляции прежде всего те, чьи доходы фиксированы и у кого нет гибких заработков или других способов получать деньги (например, дивидендов или арендной платы). То есть это бюджетники и пенсионеры, у которых нет никаких приносящих прибыль активов.

Как сказал «Новой-Европа» экономист западного банка (он не может давать комментарии публично), по его подсчетам, 39% населения России (или около 57 млн человек) напрямую получают деньги на жизнь из бюджета.

Это пенсионеры, чиновники, военные, сотрудники образования и здравоохранения. Эти цифры не учитывают сотрудников госкомпаний и подрядчиков для бюджета, пояснил экономист.

Им, конечно, регулярно повышают выплаты, но Липсиц индексацию зарплат и пенсий считает мизерной: «Она несопоставима с реальной инфляцией и слабо компенсирует рост стоимости жизни». С ним согласны и экономисты государственного Промсвязьбанка: «Бюджет по-прежнему экономит на социальных выплатах (прежде всего пенсиях), номинальная динамика которых остается вблизи официального уровня инфляции».

✕

Получатели денег от государства уже сейчас становятся беднее — об этом свидетельствуют даже лояльные к власти экономисты. Конечно, в этом году пенсии проиндексировали на 7,4% (еще одна такая же индексация будет с нового года), но инфляция бежит быстрее и действует хитрее. Проблема в том, что чем менее обеспечены люди, тем сильней по ним бьет рост цен. Близкий к правительству ЦМАКП регулярно измеряет «инфляцию для бедных», используя для этого подсчета стоимость минимального набора продуктов, лекарств, бытовой химии, услуг и транспорта. Так вот, по этим подсчетам реальный размер пенсий упал в годовом выражении на 5%. А также ЦМАКП выяснил, что «инфляция для бедных» превышает среднюю официальную инфляцию вдвое — она достигла 13% годовых. О том, что бедные беднеют быстрее, свидетельствует и исследование «Новой-Европа».

✕

Еще одна категория тех, кто более уязвим перед лицом стагфляции, — люди, привыкшие жить в долг. А это 50,3 млн человек — именно столько россиян, по данным ЦБ, сейчас имеют разного рода кредиты. Из них 9,4 млн взяли микрозаймы, и им проходить через экономические сложности будет особенно нелегко — а это обычно люди с небольшими доходами. Число россиян, берущих кредиты, заметно возросло с начала войны: на 1 января 2022 года их было 42,4 млн человек. Что, с одной стороны, свидетельствует о том, что одни люди разбогатели и заемными деньгами «добирают» до нужных им покупок, а другие, наоборот, перехватывают до зарплаты в микрофинансовых организациях под грабительский процент.

О распространении «кредитной зависимости» говорит и то, что, по тем же данным ЦБ, число пользователей кредитных карт за год увеличилось на 5,2 млн человек (+22%).

По кредиткам ставки всегда самые высокие, как и по популярным кредитам наличными (их в этом году взяли 22,2 млн человек, чуть меньше, чем годом раньше, на 0,5 млн). Все те, кто привык жить в долг, из-за роста ставок будут отдавать банкам всё больше и больше, притом что пик роста зарплат, по оценкам исследователей, российская экономика уже прошла. В этом году заемщикам уже стало сложней отдавать деньги банкам — доля просроченных потребкредитов за год выросла в полтора раза.

Третья группа россиян, которые потенциально уязвимы перед лицом стагфляции, — самозанятые, индивидуальные предприниматели и те, кто занят малым и средним бизнесом. Их в России 28 млн человек, или треть занятых в экономике. Из-за резкого роста стоимости заимствований малому бизнесу будет сложнее брать кредиты. А так как доходы россиян будут таять на фоне роста цен, будут сокращать свои расходы потенциальные клиенты небольших фирм. По малому бизнесу сокращение продаж всегда бьет сильнее, чем по крупным компаниям.

Бизнесу тоже достанется

Если же говорить о крупном бизнесе, то больше всего от стагфляции и сопутствующего падения доходов граждан пострадают отрасли, которые продают потребительские товары на внутреннем рынке и сильно зависят от импорта. Его стоимость всё время растет, и не только из-за девальвации рубля, но и из-за того, что резко выросли расходы импортеров на проведение платежей: иностранные поставщики и банки не хотят получать деньги из России, опасаясь вторичных санкций. Проблемы с расчетами, которые приходится вести через третьи страны и платежных агентов, в среднем добавляют к стоимости товаров из Китая от 7 до 15%, подсчитывали эксперты логистической компании Optimalog.

Чтобы «отбить» затраты, бизнесу нужно поднимать цены. А российские власти делать им это не дают — им не нужны резкие скачки стоимости товаров. Поэтому чиновники прессуют производителей и ретейлеров всеми способами, от вызовов «на ковер» и административного давления до угроз гигантскими оборотными штрафами («Новая-Европа» подробно писала об этих мерах). Производители могут ответить на это сокращением выпуска товаров — будут продолжать делать только то, что можно продать по рыночной цене, опасается экономист Игорь Липсиц и наши собеседники в пищевой промышленности России. «Получается, что, когда правительство пытается подавить инфляцию, оно убивает производство», — считает Липсиц. Примеры локальных товарных дефицитов уже есть — осенью 2024 года с полок стало пропадать сливочное масло.

Отдельную угрозу стагфляция создает для сельхозпроизводителей. Причина не только в том, что необходимые им импортные семена, добавки, препараты, вакцины и прочее дорожают, но и в том, что агросектор из-за сезонного производственного цикла не может жить без кредита. Когда ЦБ держит ставку на уровне 21%, занимать разорительно.

Фото: Мобильный репортер / Агентство «Москва»

✕

В группе риска также строительство и связанные с ним банки. Ведь из-за роста цен на стройматериалы застройщики должны повышать стоимость квадратного метра, а она и так бьет рекорды. При этом доля нераспроданных квартир на первичном рынке остается стабильно высокой — около двух третей от жилплощади в новостройках. Получается, что строить и продавать девелоперы будут меньше, а отдавать банкам больше. Липсиц видит в этом угрозу массового невозврата кредитов, которые придется реструктурировать, откладывая погашение. Это ухудшит финансовое положение банков.

Как считает Липсиц, нет ни одной отрасли, которая не пострадает от стагфляции, просто некоторые пострадают больше, а некоторые — меньше. В лучшей ситуации будут экспортеры, которые получают валютную выручку. Но их затраты на добычу и производство — внутри России, и эти расходы будут всё выше из-за роста рублевых цен.

Поэтому у экспортеров будет оставаться всё меньше денег на развитие, и это уже фиксируют экономисты. Инвестиционная активность сильнее всего замедлилась в третьем квартале 2024 года. Причем это заметно и в минерально-сырьевом секторе, где выручка в основном экспортная, и в отраслях, работающих на внутренний рынок, — строительстве и производстве потребтоваров. Это выяснил ЦБ, опросив около 15 тысяч предприятий. «Стагнация “закрепляется в головах”: резко упали оценки экономической ситуации как менеджерами компаний (что сказывается и на инвестиционной активности), так и населением», — к такому выводу пришел ЦМАКП.

Кто виноват

Правительство и есть главный «производитель» высокой инфляции, которая медленно душит экономику, сказали нам двое экономистов, Игорь Липсиц и руководитель исследовательского центра в России.

Минфину придется помогать бюджетными деньгами отраслям, по которым бьет стагфляция. Прежде всего это агросектор: правительству придется субсидировать для него высокие процентные ставки кредитов, без которых сельхозпроизводители не могут работать. Кроме того, помощь понадобится банкам:

в 2024–2025 годах они получат более 2 трлн рублей на субсидирование уже выданных льготных ипотечных кредитов.

Если из-за роста ставок заемщики не могут обслуживать кредиты, ЦБ, чтобы не допустить банкротства банков, будет давать им стабилизационные кредиты. Всё это мощнейший инструмент увеличения денежной массы, замечает Липсиц, «того самого увеличения, которое и порождает в России ускоряющуюся инфляцию».

Кроме того, правительство «производит» инфляцию, когда тратит больше 40% бюджета на войну (расчеты «Новой-Европа» — здесь). «Танк купило государство, потом он сгорел, а люди, которые его сделали, идут в магазин, поэтому появляются лишние деньги, ничем не обеспеченные. Это печатание денег в чистом виде», — сказал «Новой-Европа» экономист из России.

Всё наоборот

Методы борьбы со стагфляцией хорошо известны: президент США Рональд Рейган применил их в начале 1980-х годов и смог сбить инфляцию, а также запустить экономический рост (подробнее об этом можно прочитать вот здесь на стр. 100, а также в интервью академика Абела Аганбегяна). Главные рецепты — снижение налогов, сдерживание роста денежной массы, сокращение госрасходов и льготы компаниям по амортизации оборудования. Последнее позволило предприятиям провести модернизацию, поднять производительность и снизить издержки.

Фото: Сергей Ильницкий / EPA-EFE

✕

В США всё это помогло, хотя платой за «лечение» и стал резкий рост госдолга, за что в США потом долго проклинали Рейгана, замечает Липсиц. В России даже занять денег теперь уже не получается: в этом году планы Минфина по заимствованиям на внутрироссийском рынке сорваны. В остальном же власти России сейчас делают всё ровно наоборот: налоги повышают, денежную массу «сушат» только ставкой (не помогает), но не изъятиями экспортных доходов в резервы (ликвидная часть Фонда национального благосостояния весь год таяла и лишь осенью стала подрастать).

Хуже всего то, что правительство РФ всё увеличивает и увеличивает расходы. Общий «военный перерасход» бюджетных денег — то есть разница между запланированными и фактическими расходами — за четыре года (2022–2025), вероятно, достигнет 23 трлн рублей, или почти целого бюджета 2021 года, подсчитывала «Новая-Европа». Это колоссальный инфляционный фактор.

Сдержать «расползание» денежной массы не получается. Как сказал наш собеседник, экономист из России, всё, что в силах сделать регулятор, — только повышать ставку, чтобы «отбирать деньги у тех, кто получил их из рук Минфина». Но вливания из бюджета в экономику так велики, что эта мера не работает.

Высокую ставку (которую ЦБ может снова повысить в декабре 2024 года) Эльвира Набиуллина оправдывает следующим образом: «Она делает так, чтобы все усилия не ушли в свисток, не ушли в инфляцию, а работали именно на рост экономики». Но вот роста-то как раз нет, и это признает сам ЦБ. А высокая инфляция — есть.

А запретить правительству раздувать инфляцию ЦБ не может — для этого нужно остановить войну и поменять политический курс, а тут уже даже Набиуллина бессильна.